Архитектурный Вестник

Main            1

Main            3

Main            4

Main 12356

Лидеры компании ArchGroup Михаил Крымов и Алексей Горяинов представляют выношенный и апробированный ими нетривиальный подход к осмыслению архитектуры памяти. Этот целеустремленный, исторически отрефлектированный поиск - еще один точный индикатор приближения грозных времен, критического порога в драматической истории человечества.

Какого волка кормить, или концепция архитектуры памяти от Arch group

Ваши последние проекты для Аушвица и Москвы объединяет тема памяти, а точнее пронзительного переживания всечеловеческой трагедии. Она очень мощно раскрыта в архитектуре и скульптуре советского времени - начиная от Бреста и Хатыни и заканчивая Ереваном. Сегодняшний день - Югославия, Ирак, Афганистан, Ливия, теперь вот Украина и тот же Ближний Восток с якобы невесть откуда возникшими новыми акторами, все это несомненные предвестники скатывания человечества к тотали-таризму-2.0 и Третьей мировой, возможно, в ее сетецентрической, или гибридной версии - приносит новые смыслы, требует актуализации взгляда на соотношение истории и современности?

А.Горяинов. Мы не можем не ощущать происходящее вокруг нас. В то же время начиная со Второй мировой войны в мире произошло постепенное остывание памяти о масштабе того ужаса, который несет война. Кстати, первоначальное доведение этой информации до сознания широких слоев населения в мире происходило непросто. Когда советские власти информировали союзников о лагерях смерти, в это никто не верил - или делал вид, что не верит. В конце концов, это стало достоянием гласности, произведя эффект разорвавшейся бомбы. Но постепенно неприятное забывается, рождается новое поколение, массовая прививка от зла перестает действовать. И история заходит на второй круг.

Год назад мы узнали, что объявлен конкурс на общественный центр в Аушвице, и решили принять 8 нем участие, так как тема природы зла в человеке нас давно интересует. Конкурс, правда, оказался не о том, и участок расположен не в том месте, где мы предполагали. Однако он подтолкнул нас к осмыслению давно наболевшей темы. В данном случае имеется в виду предупреждение зла, та самая прививка, что, конечно, не привязано только к Освенциму. Однако для нас это место грандиозной концентрации зла в одной маленькой точке земли. Именно это должно позволить достучаться до каждого человека. Тем более что, как ни печально, оно привлекает много посетителей, в том числе из праздного любопытства - печи, где умерщвлено полтора миллиона человек, выступают для некоторых своего рода аттракционом.

Мемориально-культурный центр в Освенциме

Общая идея

70-летие со дня освобождения Освенцима - это повод еще раз задуматься о тех событиях и об их значении для современного общества. Освенцим (Аушвиц) - это синоним величайшего в истории человечества зла. Произошедшее настолько чудовищно, что не укладывается в голове обычного человека. К этой дате приурочен архитектурный конкурс на концепцию мемориально-культурного центра в Освенциме. Однако конкурс нацелен больше на создание локального community center с мастерскими, аудиториями и театром, расположенного в центре города, далеко от лагеря Аушвиц 2, ставшего эпицентром событий. Такой центр, конечно, нужен городу, но, на наш взгляд, есть гораздо более важные для человечества задачи, которые должны быть решены в этом исключительном месте. Мы поняли необходимость полного переосмысления ситуации и разработали проект такого комплекса, который на самом деле необходим на этом месте.

Цель нашего проекта - абсолютно по-новому взглянуть на то, ради чего создаются подобные мемориальные комплексы и музеи. Мы хотим создать место, где будет происходить профилактическое лечение от зла, которое есть в каждом человеке, а не просто экспонирование материалов. Используемые сейчас в музеях и мемориальных центрах средства, как нам представляется, недостаточно эффективны, так как не акцентируют внимание на главном вопросе: как самый обычный человек может превратиться в палача или оказаться причастным к подобным преступлениям. Сейчас везде посетителю предлагается почувствовать себя в роли жертвы. Но жертвы не выбирают свою участь, они не виноваты в ней, тогда как палачами или пособниками зла становятся добровольно. Поэтому, посетив подобный комплекс, человек должен получить действенную прививку от зла.

То, что 75-80% людей нуждаются в такой терапии и прививке, убедительно подтверждают послевоенные научные исследования человеческого конформизма, подчинения авторитетам и склонности к жестокости. В их числе нужно сказать об эксперименте Милгрема, в котором 87,5% испытуемых «убивали» жертву, подчиняясь авторитету ученого, подавая ток до 450 вольт. В эксперименте Аша 75% испытуемых соглашались с заведомо ошибочным мнением большинства. В Стенфордском тюремном эксперименте студенты в роли охранников уже через 2 дня стали проявлять садистские наклонности благодаря своей роли. Эти эксперименты были повторены в разных странах и неопровержимо доказали универсальность результатов: 75% людей готовы выполнить самые ужасные приказы. Именно снижение этой цифры, прививка к приятию зла и подчинению ему должны стать основной миссией этого музейно-мемориального комплекса.

Концепция

Чтобы что-то изменить в людях, в их природе, надо вызвать у них сильные эмоции, заставить их пережить ситуацию, в которой оказались палачи и их жертвы. Поэтому мемориал должен быть расположен в непосредственной близости с лагерем Аушвиц 2. При этом он не должен как-либо существенно повлиять на общий вид лагеря.

Мы видим решение в размещении основной части комплекса под землей, вытянув его на 400 м вдоль главной ограды лагеря, за дорогой. Вход в комплекс расположен вблизи от главного входа на территорию лагеря.

Мы делим комплекс на две основные части:

«Путь палача» (подземная) и «Галерея памяти» (надземная).

Подземная часть - это длинный бетонный коридор с экспозицией. Цель экспозиции - показать как легко и незаметно любой человек может стать палачом или частью великого зла. Поэтому в подземную часть ведет длинный плавный спуск. В экспозиции последовательно демонстрируются этапы жизни обычных людей, которые в итоге приводят к участию в грандиозном преступлении. Сначала мы видим обычные кадры нормальной семейной жизни, обычные красивые дома с цветниками и т.п. Затем различные документы фиксируют, как человек шаг за шагом движется к финалу, не понимая того, где находится точка невозврата. В конце экспозиции мы видим уже готовых палачей и результат их деятельности. В процессе просмотра экспозиции посетитель проходит ряд простых тестов, составленных профессиональными психологами, которые не содержат прямых намеков на их суть и в результате показывают людям, насколько легко ими манипулировать и как легко их сбить с пути. Также он знакомится с известными упомянутыми выше экспериментами Милгрема, Аша. Стенфордским тюремным экспериментом.

После этого посетитель попадает в большое помещение, цель которого - показать, к чему приводит неправильный выбор, и дать представление о масштабе трагедии, произошедшей в этом лагере смерти. Это пустое помещение, в центре которого стоит стеклянный куб 6x6x6 м, полностью заполненный мобильными телефонами. Такой куб вмещает примерно 1,5 млн телефонов, что наглядно демонстрирует эту цифру. Современные телефоны выбраны для того, чтобы заставить человека почувствовать, что подобное может произойти и сейчас с любым из нас, что зло не является «пережитком прошлого». Стены этого помещения полностью покрыты зеркальным стеклом, благодаря чему отражения куба формируют бесконечное поле таких кубов, символизируя масштабы подобных преступлений в нашем мире.

Дальше посетитель поднимается по пандусу вокруг куба, расположенному за зеркальной стеной, и в процессе видит куб через зеркальное стекло. Нигде в подземной части нет естественного освещения с улицы, но, поднимаясь по пандусу, посетитель постепенно выходит на поверхность, в стеклянную галерею. Он оказывается напротив дальних бараков и может, наконец, осознать, что всё, о чем ему рассказали под землей - это страшная реальность. Следуя по галерее, он идет мимо бесконечных бараков, в которых содержались сотни тысяч реальных людей. Это галерея памяти жертв.

Здесь прямо на стекле расположены списки и фотографии тех, о ком сохранились записи, а также нарисованы бесконечные силуэты, символизирующие всех жертв. Такие силуэты, даже имея высоту всего 3 см., создадут линию длиной 22,5 км или заполнят всю плоскость стены галереи высотой 3 м и длиной 300 м. Пока посетитель идет по галерее, к нему приходит окончательное осознание произошедшего.

Обе части комплекса намеренно выполнены очень протяженными. Это, во-первых, концентрирует внимание на последовательных частях экспозиции, так как весь мемориал - это путь, по которому должен пройти человек, чтобы получить прививку против зла. Во-вторых, это соответствует всей структуре лагеря, который был, по сути, конвейером для непрерывного уничтожения людей.

Пройдя всю галерею, посетитель выходит к главным воротам лагеря, откуда он может продолжить осмотр уже непосредственно на территории.

Черный зал

Отдельно надо сказать о части, посвященной зверствам палачей. Большинство музеев стараются как можно нагляднее продемонстрировать весь ужас событий с помощью страшных кадров кино и фотохроники, запечатлевших жертв лагерей смерти. Это в корне неправильно, потому что возникающее отвращение не позволит увидеть в разлагающихся трупах таких же людей, как мы, и человек постарается избежать этого зрелища и абстрагироваться от ситуации. Но ведь наша цель не демонстрация того, во что превращаются люди после чудовищной смерти, а дать понять, что каждый попавший в лагерь человек - это такой же живой человек, такая же личность, как и тот, кто посетил мемориал. Страшно не то, как выглядят эти фотодокументы, а то, что миллионы живых людей, в первую очередь женщин, детей и стариков, были методично уничтожены на конвейере, специально для этого созданном. Поэтому мы отводим отдельное помещение для подобных фотокинодокументов, которое расположено особняком, за кубом с телефонами. На входе посетителя предупреждают о содержании экспозиции, чтобы он мог сознательно принять решение, стоит ли ее посещать. Такое решение позволит увеличить количество посетителей школьного возраста, которые сейчас не являются частыми посетителями таких комплексов по описанным выше причинам.

М.Крымов

А.Горяинов

 

М.Крымов. Для меня это - не про политику. Сейчас можно подумать, что наше время особо подталкивает к осмыслению данной темы, но это не так. Оно принципиально не отличается от эпохи пятидесятилетней или столетней давности. Для меня наш проект - это размышление над вопросом об источниках добра и зла в человеке.

- Прежде чем приступить к архитектурному исследованию темы рукотворного Армагеддона вы, вероятно, изучили не только отечественный опыт. За последние десятилетия в Германии и Норвегии, Америке и Израиле появился целый ряд емких высказываний на эту тему. Что созвучно, от чего отталкиваетесь?

М.К. В свое время мне довелось побывать во многих мемориальных комплексах, о каких-то из них даже писать. Однако мы отталкивались не от какого-то особого пластического или визуального решения. В основе проекта - очень четкая идея. Идея диалога памяти о жертвах и демонстрация зародыша палача в каждом посетителе. Пластика же - это лишь способ его предъявления в неких идеальных условиях - выбранный нами участок не является конкурсной площадкой, но лучше всего подходит проекту. Московские проекты так же не являются прямым продолжением чьего-то опыта, отвечая нашим давнишним ощущениям, которые уже привязаны к конкретной истории, городу и стране. И все же если говорить о сохранившихся в памяти мемориальных комплексах, это прежде всего израильский Яд-Вашем с его впечатляющим финалом - выходом к Земле обетованной. Эта ясная мысль, что жизнь продолжается, что наряду с черным всегда есть светлое. Причем эта идея явлена с помощью чисто архитектурных методов. Такой силы воздействия хотелось бы достигнуть в своих проектах.

А.Г. Когда мы начали работать над проектом в Аушвице, у нас было ощущение, что даже лучшие работы на эту тему следуют в русле неких формальных идей. Тогда как мир нуждается в ином видении. Эмоции притупляются - то, что действовало раньше, сегодня уже не действует, становится общим местом. Для нас таким вариантом нового видения стало осмысление того, как обычный человек становится палачом. Какова стандартная реакция зрителя в музее с фотографиями замученных жертв? Я ни при чем / слава Богу, это произошло не со мной / жаль погибших / все ужасы позади. Эти реакции естественны, но нет главного, нет понимания, что это сделали такие же люди, как мы, и что каждый может незаметно стать соучастником. Численность населения земли растет, ценность отдельной человеческой жизни падает, люди перестают реагировать на происходящее, тем более происходившее когда-то давно, где-то там далеко, за горизонтом. Необходимо найти точку воздействия на общество, продемонстрировать человеку, что он в своей жизни постоянно воспроизводит 'зло, которое, в общем, ничем не отличается от того, что происходило тогда. Разве что масштабом. Заставить людей обнаружить и подавить зло в себе - вот сверхзадача проекта.

М.К. Если довести эту мысль до формулы: тема памяти представлена мемориалами, а ставить надо зеркало.

- В проекте для Аушвица смысловой и пространственный сценарий выводит к донельзя лаконичной формуле символически насыщенного минимализма. Тогда как в обоих московских проектах - в одном в большей мере, в другом в меньшей - очевидны фигуративно-реалистические и даже соцартистские (вот только вертухая на вышке не видать) мотивы. Почему так? Разная социальная, точнее - национальная адресность?

М.К. Московские проекты выполнены для другого места, отличающегося камерностью, окружением и пр. Воспроизводить идею, заложенную в первом проекте - нам показалось, не время и не место.
Вышка - это другой эксперимент психологической архитектуры: Обычные памятники являются точечным объектом, и зритель, как правило, не вступает с ними во взаимодействие. Ставя вышку в этом людном месте, мы хотели напугать зрителя - оказываясь в поле ее действия, любой человек чувствует себя как минимум некомфортно, как бы в роли заключенного.

Вышка

На наш взгляд, самый точный, узнаваемый и выразительный символ репрессий - это лагерная вышка. Все люди вокруг нее - это либо узники, либо надзиратели. Вышка, поставленная в городе, размывает границы мемориала, распространяя символическое и психологическое влияние на все вокруг. Вышка представляет собой стилизованную скульптуру высотой 15 м, покрашенную в черный цвет. Это позволит сделать ее доминантой в прилегающем пространстве. Скульптура выдвинута к Садовому кольцу, что позволяет визуально отделить ее от фасада здания в торце площади. Между вышкой и зданием формируется мемориальная площадь. Площадь представляет собой большую воронку-призму, заполненную выступающими камнями памяти. Каждый камень символизирует 10 тысяч жертв репрессий. Человек, ступающий на площадь, оказывается в непривычном, искаженном пространстве, где трудно сохранить равновесие и где сила тяжести затягивает его в центр этой воронки. Воронка окружена рядами елей с трех сторон. Большая часть елей - сохраняемые существующие, есть и новые, что позволит отгородить площадь от влияния бизнес-центра.

В темное время суток площадь за скульптурой освещается прожекторами с вышки.

М.Крымов

А.Горяинов

А.Г. Поначалу мы думали, как применить идею Освенцима, масштабировав ее к местным реалиям. Но поняли: в первом случае тема поднимается до всечеловеческого звучания, во втором же носит локальный характер - про то, как мы сами себя уничтожали. Вышка напоминает людям, что ничего не закончилось - те же персонажи перешли из прошлого в настоящее. Как и 8 случае с Аушвицем, это не только мемориал памяти жертв из прошлого, но и напоминание о том зле, которое все еще рядом, в каждом из нас.

М.К. В этих двух случаях разнится историческая подоснова. В случае с холокостом четко определено, где зло и добро, жертвы и палачи. Наша же история не отрефлексирована, злодеи прилюдно не названы и не наказаны. И вообще многие зрители окажутся по другую сторону баррикад.

А.Г. Два московских проекта - это скорее провокация, нежели исчерпывающее высказывание. Эстетически выдержанный, современный монумент памяти жертв - это идеально для гуманистической Европы, где все относительно спокойно, права человека - не пустой звук, законы работают, где, быть может, единственная проблема - не допустить Третьей мировой.

Там можно тихо и умиротворенно скорбеть о когда-то случившейся черной полосе истории. У нас это будет смотреться странно ~ как будто все правильные выводы сделаны, все правильные действия предприняты, и можно спокойно предаваться печали.

М.К. Все происходит сегодня.

- В продолжение предыдущего вопроса - в Аушвице концепция зиждется на социально-философском анатомировании темы формирования фигуры палача, в роли которого может оказаться (а кто-то типа задержанной на границе студентки философского факультета МГУ так идет к этому целеустремленно) любой из ныне живущих. Однако, как вы справедливо заметили, это мемориальный комплекс - просто драматургическое пространство позволяет. В Москве же площадка камерная - речь идет скорее о знаке: максимум объекте, скульптуре с, так сказать, благоустройством? В обоих случаях сопутствующая яма вряд ли может претендовать на освенцимовскую глубину?

М.К. В московских проектах эта яма имеет разный смысл. В варианте с вышкой - это пространство физического дискомфорта, неуверенности, неустойчивости. Это воронка, которая затягивает своих жертв. В версии с головой это просто тень, подчеркивающая скульптурность монумента.
Вообще-то, как правило, мы не делаем два проектных варианта. Потому что правильный, на самом деле, всегда один. Наличие двух версий обычно показывает неуверенность в ответе. Но здесь принципиально иная ситуация. «Вышка» - это способ вовлечения зрителя в соучастие в исторической драме. «Голова» же - это результат сотрудничества со скульптором И. Шелковским, родившимся и проведшим первые годы жизни в застенках. Несколько лет назад в своем проекте мемориала жертвам политических репрессий он предложил в открытом поле поставить несколько сваренных из металла гигантских голов, как будто закопанных по плечи в землю исполинов. Применительно к данному месту идея развилась, объединив в себе образы головы гиганта, разрушенной человеческой жизни и расстрельной стены. История оказывается пропущенной сквозь личный опыт художника. В этом варианте мы взяли на себя роль «аранжировщиков».

А.Г. Все три проекта иллюстрируют принятый нами подход к  такого рода задачам, в основе которого желание сделать зрителя соучастником того, что казалось ему просто страшной историей из далекого прошлого. В Освенциме он проходит - неожиданно для себя - путь палача. В проекте с вышкой для Москвы внезапно сам оказывается жертвой, обитателем лагеря. Задачи разные - соответственно разнится и результат.

- Есть цивилизации, которым внутренне присуща эстетизация смерти. Известно, что первое, что видел путешественник при въезде в средневековый европейский город - это виселица. Нацисты отправляли несчастных узников концлагерей в печи под музыку Вагнера и Бетховена. Кстати, это та самая цивилизация, тщащаяся сегодня выставиться - якобы вся в белом. Быть может, палач в каждом из нас - это неистребимо, это Schicksal?

М.К. Танатос и Эрос - неотъемлемые части человеческой психики. Рождение и смерть - это удел каждой особи, человека в том числе. Согласно индейской притче, в каждом человеке сидят два волка - Белый и Черный, а сильнее из них тот, которого больше кормишь. Мы - люди, и можем выбирать, какого из этих волков кормить. Но только с того момента, как мы поймем и признаем, что их два.
Напоминанием об этом экзистенциальном выборе и являются наши проекты. Если же делать вид, что проблемы не существует, то мы лишаемся возможности развивать в человеке человечность.

А.Г. Человека, как и животное, можно убить. Отличие первого от второго в том, что человек осознает загодя, что его могут убить. Животное невозможно напугать угрозой смерти, тем самым принудив к чему-то. В человеческой истории смерть - это последний аргумент, который издревле используется. Эстетизация смерти оказывается востребованной, когда миллионы посылаются на смерть во имя войны или когда людей отправляют в газовые камеры. В первом случае - это герои, во втором - вредители или расово неполноценные.
Нельзя не заметить, что музеи холокоста, демонстрирующие ужасы, работают на руку тем, кто эстетизирует смерть в своих целях. Человек запуган, он осознает, что то же самое однажды может произойти с ним или его родными, и начинает по-настоящему бояться - оказывается, мир не столь прекрасен. Он становится более внушаемым - «если не сделаешь то, что я скажу, то с тобой будет то же самое - ну ты видел в музее». Данный прием широко использовался в истории человечества.
Именно поэтому в том же Освенциме мы убираем прямые свидетельства смерти в специальную черную комнату: посетитель может туда зайти, а может ее и миновать на свой выбор. Страшно не только то, что может произойти с тобой, твоим телом, не менее страшна возможность ступить на путь палача, свыкшись с этим, чтобы жить дальше. Без труда найдя оправдание этому - с помощью известных идеологических приемов. И потом даже полюбив это занятие, обретя в этом счастье. А ведь назад пути нет.
Своим проектом мы пытаемся показать ту грань в себе, которую нельзя переступать.

- В проекте для Аушвица длинный - 800 м - коридор, внизу - подземный, лишенный естественного света, вверху - где сквозь сплошное остекление постоянным напоминанием служат вереницы лагерных бараков -  это жесткий пространственный сценарий. Вы уверены, что посетители родом из общества спектакля способны выдержать подобную экзекуцию?

М.К. У нас нет цели получить письма с выражением радости или благодарностью. Мы просто хотим сломать ставший привычным сценарий. С главной оси - прямого коридора никуда не свернешь, есть только дорога назад, Да, это горькая пилюля. Смогут ли выдержать? Люди выдерживали и более тяжкие испытания - это показано в том числе и в музейной экспозиции.

А.Г. Если человек пройдет эти 800 м и ничего не почувствует, это безнадежно. Тогда ему уже ничего не поможет. Такие тоже есть. Обычно музеи на эту тему по характеру воздействия работают как страшный аттракцион. Своего рода вспышка ужаса. В результате блокируются глубинные пласты психологии человека. Мы же пытаемся до них добраться. Наша задача - заставить человека взглянуть на самого себя. Некоторые вообще всю жизнь живут, и до этого руки не доходят. А ужасы, как известно, вызывают привыкание и рано или поздно перестают работать.

М.К. Вообще ужасы, которые сегодня показывают в кино или в новостях, сложно превзойти.

Голова

Символом жертв репрессий нам видится условный силуэт головы человека, выложенный из кирпича. В голове зияют несколько крупных отверстий. Кирпичная кладка сильно разрушена и символизирует расстрельную стену. Кирпичи в кладке - символ судеб отдельных людей, складывающихся в общую трагедию. Голова отбрасывает на площадь черную тень в виде ямы глубиной 1 м. Существующие ели сохраняются и символизируют тех, кто служил преступной системе. Голова оказывается между двух плотных сине-зеленых рядов, что создает драматический образ безысходности.

Позади площади расположен массивный объем здания банка, который становится фоном для монумента. Это значит, что сам монумент и площадь вокруг него не должны восприниматься как благоустройство перед зданием бизнес-центра. Поэтому монумент мы ставим ближе к садовому кольцу, максимально отодвинув от здания. Масштаб монумента мы делаем таким, чтобы он доминировал на площади и не был подавлен зданием.

М.Крымов

А.Горяинов

- XX век, который начался с изобретения англосаксами концлагерей, куда сгоняли буров - это нескончаемая лента больших и малых геноцидов. В монументах запечатлены ужасы планового истребления себе подобных: славян, евреев, армян, вьетнамцев, сербов... Сколько еще осталось не осмыслено - не только пластически: от Талергофа и Терезина до Кампучии, Руанды, Косова... XXI век, похоже, готовит очередной обстоятельный исторический материал. Уже есть монументы, где отнюдь не метафорически обозначены цели - снизить численность человечества до 500 млн. Вы верите, что средствами искусства можно предначертанное, «на роду написанное» - сошлюсь на четырех всадников из «Откровения Иоанна Богослова» - предотвратить?

М. К. Мы не можем знать, что нам предначертано. Человеку даны воля, душа и ум. Средствами искусства можно работать над собой. Когда настанет мое время, я буду отвечать за свою жизнь и за свои поступки. Спасать весь мир - слишком сложное и непредсказуемое занятие. Как люди, у которых есть ум и сердце, мы хотим говорить с людьми, у которых есть ум и сердце. Самая большая радость в жизни - быть услышанными и понятыми.

А.Г. Не надо забывать, что человечество - это, в действительности, часть животного мира. Оно живет по физическим законам. Этого не миновать до тех пор, пока в сознании людей не отпечатаются законы, которые регулировали бы деятельность всего социума. Есть те, кто нуждается в других ощущениях, в ином отношении к происходящему. Мы хотим дать им шанс. Наши проекты - это своего рода чистилище, социальные конденсаторы. Куда заходят разные люди и откуда выходят два типа людей: те, на кого прививка подействовала, и все остальные.

М.К. Не так давно проводился эксперимент на мышках. Конфигурация клетки делала их немножко разными - по реакциям и развитости. То есть окружение влияло на их формирование. Как писал Карл Маркс, «бытие определяет сознание».

А.Г. В то же время остается главная проблема - даже в красивом, обустроенном, чуть ли не идеальном мире гнездится абсолютное зло - внутри самих людей.

М.К. Очевидно, архитектура - это вовсе не единственное средство. Мышки даже в очень сложной клетке не вырастают в кошек. Простого рецепта, как сделать нового человека - нет. Но и не стоит задача его конструирования. Мы хотим дать повод людям подумать о себе и узнать себя немного лучше.

А.Г. Не станут же все люди на земле, скажем, художниками, хотя это было бы здорово. На такие глобальные цели никто не замахивается. Но помочь хотя бы кому-то в этом мире стать человеком - это достижимо.

М.К. Изменить мир одномоментно, одним мановением руки - об этом речь не идет. Наши проекты, мы надеемся, кормят правильного волка - и в первую очередь в нас самих.